Наш дом – тюрьма.

    Почему в Грузии амнистируют треть заключённых?

    Грузинский парламент принял в первом чтении закон об амнистии. Депутаты от пропрезидентской партии «Единое национальное движение» пытались возражать,  ссылаясь на опасность ухудшения криминогенной обстановки, но правящая коалиция «Грузинская мечта» была непреклонна: уже до конца года тюрьмы покинут более трёх тысяч заключённых. Ещё 4 тысячам срок сократят наполовину. В принципе, это означает, что большая часть данной категории тоже вскоре выйдет на свободу, а пять тысяч «пробационеров», то есть приговорённых условно, получат полное прощение.
    Чтобы читатель лучше представил себе масштаб планируемой амнистии, достаточно привести общее число заключённых в стране: около 22 тысяч человек. Лидер «грузинской мечты», премьер-министр Бидзина Иванишвили заявил, что одновременный выход на свободу такого количества осуждённых наверняка приведёт к вспышке преступности, но, по его словам, «общество должно отнестись к этому с пониманием».  Он не уточнил, что именно общество должно «понять»: ценности гуманизма и человеческого милосердия в данном дискурсе как то не упоминались, хотя «амнистия» и была главным предвыборным обещанием коалиции и лично миллиардера Иванишвили.
    Сразу после выборов, парламентский комитет по правам человека составил список из 190 «политических заключённых» и 25 «политбеженцев». То есть в стране, - члене совета Европы - вдруг обнаружилось более двухсот лиц, преследуемых по политическим мотивам! На этом фоне Белоруссия Александра Лукашенко и Россия Владимира Путина выглядят образцами соблюдения прав и свобод человека.
    Разумеется, всё это не более чем чепуха: двухсот политических заключённых в Грузии быть не может по определению, если только само «определение» не варьируется в соответствии с политическими вкусами и интересами победившей оппозиции. Но если вечная тема «кровавого режима и её преступлений» ещё как то поддаётся логике, то объяснить, почему в Грузии не иссякает общественный запрос на «всеобщую амнистию», почему все предвыборные кампании с 1992 по 2012 годы сопровождались обещанием «настежь открыть тюремные ворота» не так то легко.
    А если копнуть тему поглубже, наталкиваемся на удивительный феномен, не имеющий ничего общего не только с гуманизмом и нормальной человеческой реакцией на суровую функцию государства как источника «легитимного насилия», но и с особым пластом культуры, возникшем, например, в России сталинской эпохи.
    Солженицын, Шаламов и Довлатов никогда не опускались до призыва «сравнять тюрьмы с землёй». «Лагерь» для них был именно «коммунистической тюрьмой», - инструментом конкретного, подлого и бесчеловечного режима. «Вурдалаки, сосущие кровь сердца» - пишет . Александр Солженицын в «Архипелаге». Это он о ком? О лагерном начальстве? о надзирателях? об НКВДшниках? о Сталине и Берия? Нет так он характеризует «законников», в простонародье называемых «ворами в законе».
    А теперь перечитаем книгу «Белые флаги» грузинского писателя Нодара Думбадзе, отсидевшего несколько лет не на Колыме, а в тбилисской тюрьме. Кто у него «вор в законе»? благородный рыцарь Лимона Девдариани! Ограбив зубного врача, он вдруг увидел на полке фото его дочери вместе со своей сестрой и, разумеется, сразу всё вернул. Ну как же – ведь рыцарь. И конечно сестры а не жены: настоящему вору семьи иметь не полагается. Вот если бы не было на той полке фото, совсем другое дело!
    Думбадзе пишет, что идя на «дело» Лимона всегда брал наган, а не ТТ. Потому, что на жертв всегда «положительно действует» барабан револьвера, в котором просматриваются пули, тогда как пистолет их пугает меньше. Вот такой «рыцарь». Причём из жизни: прототипом Девдариани стал легендарный «вор в законе» Джаба Иоселиани – доктор искусствоведения и кумир грузинской интеллигенции, - вполне легально возглавлявший страну во время гражданской войны 1991-1993 годов.
    Неслучайно, «тюремная тематика» стала центральной в предвыборной борьбе, а затем вылилась в грандиозный скандал, в результате которого именно тюрьма победила Саакашвили  и привела к власти новую команду.
    Причина феномена в совершенно уникальном восприятии тюрьмы и преступного мира в общественном сознании Грузии. Само общество, а вовсе не государство и конкретный режим, создают атмосферу, в которой индивид воспринимает тюрьму, то есть само государство как таковое, не в качестве неизбежного но необходимого зла, как в нормальных обществах, а совершенно лишнего и чуждого атрибута социальных отношений. Простенький пример: зачем идти к полицейскому, если у тебя украли машину? Можно пойти к знакомому вору и тот организует «возврат». Не за мзду а просто так: «люди должны помогать друг другу» - как говорит один из персонажей «бандитского Петербурга», грузинский вор Гурген. Может статься, что и ты ему чем нибудь сможешь потом помочь. Если повезёт.
    Почти половина всех «законников» в бывшем СССР были именно Грузины.  Только в Грузии, не смотря на все реформы, существует общественная ментальность, принуждающая индивида инстинктивно ставить себя на место любого заключённого. Именно эта «вывихнутая» и явно нездоровая экстраполяция приводит к вечному общественному запросу «открыть настежь», «освободить», «амнистировать» а если власть артачиться, разгромить саму власть хоть революцией, хоть у избирательных участков.
    Разве может новая власть может не выполнить обещания? Тем более, что «открыть тюремные ворота» легче всего. Гораздо труднее добиться снижения  тарифов на электроэнергию и природный газ. Тем более, если одновременно сажать тех,  кто недавно сажал сам.
    Как результат, согласно последним социологическим опросам американской IRI, рейтинг правящей коалиции достиг 63%, а Михаила Саакашвили и его команды опустился до 13%. Никакой корреляции с ухудшением криминогенной обстановки тут нет по причинам, отличающим нормальное и здоровое общество от больного и застрявшего в средневековье.

2012