На выборах президента Абхазии победил обыватель

На выборах президента Абхазии победил обыватель

   Итоги президентских выборов в Абхазии, на которых со значительным отрывом побеждает вице-президент Александр Анкваб, наглядно демонстрируют, что «героическая эра» абхазской истории окончательно завершилась.
        В предыдущем блоге  я писал, что бывший министр иностранных дел и нынешний премьер, Сергей Шамба, стоявший у истоков национального движения Абхазов и олицетворяющий плеяду абхазских лидеров, сформировавшейся вокруг легендарного Владислава Ардзинба – единственный из трёх кандидатов, обладавший не только влиянием и авторитетом в среде элиты, но и харизмой в глазах народа. Поэтому выборы стали тестом на политическую пассионарность абхазского общества и его готовность на новые исторические свершения уже в своеобразную «постмодернистскую эпоху», наступившую вслед за признанием Россией независимости Абхазии.
        Ведь, по большому счёту, Абхазия пока добилась независимости только от Грузии: границы этого государства контролируются российскими погранвойсками, в Абхазии размещены российские войска, основой экономической системы остаётся рубль и почти все жители являются гражданами другого государства. Абхазы часто сетуют на то, что большинство стран мира не признаёт их независимость и объясняют это «кознями США», которые якобы давят на всех и вся, чтобы не допустить «признания очевидного». Но думается, дело тут не в давлении Вашингтона а в том, что независимость Абхазии вовсе не столь очевидна, если под этим эвфемизмом иметь в виду не только независимость от Грузии но и другие, общеизвестные признаки суверенной государственности.
        Таким образом, голосование 26 августа должно было ответить на вопрос: готово ли абхазское общество продолжить курс на строительство национальной государственности и воплотить в жизнь мечту Владислава Ардзинба о превращении Абхазии в «кавказскую Швейцарию», либо смирится с нынешним статус-кво и перспективой постепенного, но неуклонного превращения в продолжение «большого Сочи».
        На этот вопрос абхазский избиратель дал чёткий и недвусмысленный ответ: «война закончена а мира мы не боимся!». Оказалось, что абсолютное большинство абхазов уже не составляют пассионарии, которые с горящими от страсти глазами собирались 18 марта 1989 года на «абхазское вече» в древнем селении Лыхны, чтобы в традициях абхазской военной демократии принять решение о выходе из состава Грузии.
        Примечательно, что все попытки современных абхазских радикалов, организовать в наши дни нечто подобное, то есть новое «собрание в Лыхны», но уже по мотивам российско-абхазских отношений - проблематики села Аибга,  возвращения квартир русским, покинувшим республику в 1990е годы или размещения российских войск и пограничников, - завершились неудачей. А ведь все шаги по укреплению российских позиций в Абхазии, которые пришлось предпринять команде предыдущего президента Сергея Багапша и вице-президента Александра Анкваба, наталкивались на жёсткое неприятие абхазской диаспоры в Турции. То есть потомков Махаджиров, изгнанных в результате Российско-кавказской войны, чъё возвращение на родину Владислав Ардзинба и Сергей Шамба считали непременным условием успеха «абхазского национального проекта».
        Но «времена меняются и всё меняется вместе с ними». Главным действующим лицом в Абхазии, судя по всему, становится не пассионарий, живущий под лозунгом «рожденный ползать – летать не может» а простой человек, семьянин, озабоченный конкретными проблемами: как найти работу, накормить семью, обучить детей и лечить родителей. Он уже не готов рисковать и жертвовать всем ради идеи, не считает себя блаженным только потому, что «посетил сей мир в его минуты роковые». Наоборот, зрит в корень проклятья «чтоб ты жил в эпоху перемен!».
        В конце-концов, ведь слово «обыватель» получило негативную коннотацию лишь в рамках революционной идеологии. А мудрость и сознательность абхазского общества (кстати, в отличии от грузинского) проявилось в чётком разделении желаемого от возможного и точном определении грани, где возможности исчерпываются, уступая место «осознанной необходимости».
        В предвыборный период Александа Анкваба чаще всего характеризовали как «сильную руку», способную «навести порядок». Ведь он долгое время был министром внутренних дел республики, беспощадно боролся с коррупцией и перенёс целых пять покушений  на свою жизнь. Но «твёрдая рука» – этот как раз мечта обывателя, жаждущего стабильности и спокойствия. Пассионарии мечтают не о «сильной руке» а об харизматичном лидере, каким был Владислав Ардзинба и мог бы стать Сергей Шамба. Но не стал – разгромно проиграв не только Александру Анквабу но и бывшему сотруднику спецслужб среднего звена, Раулю Хаджимба.
        Наконец, победа Александра Анкваба в первом же туре – очередной крупный внешнеполитический успех Москвы. То, что Россия ЯВНО И ОТКРЫТО не вмешивалась в выборы, вовсе не значит, что она была безучастным наблюдателем. Её истинная роль проявилась хотя бы в том, насколько консолидировано голосовала за Анкваба абхазская диаспора, живущая в Москве.
        Александр Анкваб – это прогнозируемость, предсказуемость и, в целом, лояльность, что вовсе не означает моментального решения всех проблем. Но в условиях усталости абхазского общества от бурных событий последнего двадцатилетия и при жёстком правлении «твёрдой руки», у москвы есть шанс добиться своих стратегических целей не мытьём, так катаньем.

2011