Почему миша победил нино

 Во время парада в честь дня независимости Михаил Саакашвили смотрел на проспект Руставели взглядом победителя. Накануне он одержал самую важную в своей политической карьере победу – над бывшей соратницей по «революции роз», экс-спикером парламента Нино Бурджанадзе.

    После нескольких дней бесполезного «стояния» с непонятной целью у Общественного грузинского телевидения, Нино решила пойти ва-банк и перекрыла главный проспект города, чтобы не дать Мише провести военный парад или испортить его и хотя бы дискредитировать власти картинкой протеста или насилия – если уж не удаётся организовать новую революцию.

    Это был шаг отчаяния. Её соперник не только проявил волю, но действовал изощрённо – с соблюдением всех PR-технологий. Например, незначительная, казалось бы, деталь: предупредить митингующих, что власти применят силу, если они не освободят проспект, представитель муниципалитета пришёл вместе с красивой девушкой в форме патрульной полиции. Именно она, в первую очередь, и попала в объективы телекамер.

    Но вслед за отказом подчиниться требованию, миловидное «лицо власти» превратилось в грозный оскал блестяще подготовленного и экипированного спецназа, который сумел расчистить проспект всего лишь за 7 минут.

    Наблюдая за действиями спецназовцев с расстояния в три метра, я понял, что пресловутый «успех полицейской реформы» в Грузии проявляется далеко не только в отсутствии среди полицейских коррупции, но и в их профессионализме. Ни один спецназовец ни разу не поднял ружьё, стреляющее резиновыми пулями, выше 60 градусов – чтобы не попасть в голову и лицо. А стройные ряды стражей порядка, облачённых в современную экипировку, легко отражали отчаянные наскоки оппозиционеров, постепенно, но неуклонно вытесняя их с проспекта.

    В результате акции по разгону бурного митинга легко пострадали всего 37 человек (ни один из них не получил серьезного увечья) и два человека погибли. Но оба погибли во время панического бегства оппозиционных лидеров: джип из кортежа Нино Бурджанадзе, спешно покидая место «боя», задавил спецназовца на тротуаре и тащил его труп 120 метров до площади Свободы, где сбил насмерть ещё одного человека – на этот раз сторонника оппозиции. Обе смерти засняты на видеокамеры (смотрите, например, здесь) и обвинить в них спецназ не смогла даже сама Бурджанадзе.

    Но этот трагический эпизод всё-таки следует считать результатом общего сокрушительного поражения оппозиции. И его причина, конечно, не только в том, что на стороне Миши сражался профессиональный спецназ, а Нино поддерживала тбилисская «братва», вооружённая всего лишь эбонитовыми дубинками и «коктейлями Молотова», которые и применить не удалось из-за проливного дождя и молниеносности действий полиции. Если бы на революцию вышли (как рассчитывала грузинская «железная леди») сотни тысяч человек, а не 10 тысяч (в первый день) и 2–3 тысячи (в последний), никакой профессионализм спецназа не мог спасти власти от поражения. Может, и не физического (слезоточивый газ, если его грамотно применить, способен рассеять любую толпу), но политического, поскольку разгон стотысячного митинга, по определению, не мог завершиться без десятков жертв с обеих сторон и погромов во всём городе.

    А реальный итог – полная тишь и гладь в Тбилиси и по всей Грузии уже на другой день. Если не считать грохота солдатских сапог на том же проспекте во время парада, где один из сотрудников французского посольства сказал мне, пожав плечами: «Просто дрожь берёт, когда представлю, что будет с теми, кто попытается перекрыть Елисейские поля накануне 14 июля, вознамерившись помешать параду».

    Грузинской площади Тахрир из проспекта Руставели не получилось: Запад как раз пожал плечами, слегка пожурил власти за «отдельные случаи превышения силы» но, в целом, счёл применение спецназа вполне легитимным. Единственным исключением стала реакция Москвы. Но на неё в Тбилиси внимания не обращают, традиционно отмахиваясь грузинскими вариантами русской поговорки «Чья бы корова мычала».

    Так почему же общество не поддержала новую революцию?

    Во-первых, революции нужен настоящий харизматичный лидер. А Нино Бурджанадзе, представляющая  социальную прослойку эпохи Шеварднадзе, явно не дотягивает до Жанны д’Арк. В то же время, образ «грузинской Тэтчер» размывался комизмом её прошлых отношений с тем же Михаилом Саакашвили, который дважды (в 2003 и 2008 годах) использовал её для легитимации своей власти: в те годы Бурджанадзе несколько раз исполняла обязанности президента, всячески помогая вернуться на высший пост Михаилу Саакашвили, которого теперь сама же обвиняет в «узурпации власти». Ну, разве не комично?

    Во-вторых, Бурджанадзе не смогла консолидировать оппозиционные силы. Они по прежнему разобщены, постоянно грызутся между собой, борясь за раздел ещё не завоёванной власти. Достаточно вспомнить смехотворную историю с заявлением экс-министра обороны Ираклия Окруашвили о возвращении в Грузию из Парижа, несмотря на угрозу ареста, и легко прогнозируемый отказ от этих планов.

    Оппозицию в Грузии недаром часто называют «аджапсандалом» – по имени местного блюда, изготавливаемого из многих, часто казалось бы несовместимых ингредиентов. А для определения её состояния используют скабрезную народную поговорку, озвучиваемую культурными людьми следующей фразой: «в этой оппозиции непонятно, чья скрипка в чьем рояле».

    В-третьих, современное грузинское общество, уставшее от бесконечных потрясений последних двадцати лет и всё ещё не вышедшее из шока после «августовской катастрофы», в абсолютном большинстве состоит из обывателей древнеримского типа: вся их пассионарность исчерпывается жестом большого пальца правой руки после интересного и кровавого сражения на арене цирка. Грузинский обыватель больше никому и ни во что не верит. Он способен лишь наблюдать, сидя у телевизора, за смертельной схваткой амбициозных политиков и готов поддержать того, кто в этой схватке победит – приставив острый «гладиус» к горлу побеждённого. Миша победил. А значит, успех на следующих (и многих последующих) выборах ему обеспечен.

    Но самой главной причиной сокрушительного поражения оппозиции стало отсутствие альтернативного проекта развития страны, ради осуществления которого стоит идти на риск революционной дестабилизации. Отвечая на вопрос о планах после свержения Михаила Саакашвили, Нино Бурджанадзе так обозначила свою программу: «Восстановление территориальной целостности страны, возвращение Абхазии и Южной Осетии в состав единой и неделимой Грузии, продолжение курса на вступление в ЕС и НАТО».

    На такую «программу» скептики отвечают вопросом: «Ребята, неужели вы всерьез думаете, что война с Россией стала результатом плохого настроения Миши Саакашвили к утру 7 августа 2008 года, или того, что он якобы назвал Путина лилипутиным?».

    Таким образом, из всех вопросов, законно возникающих в обществе в связи с революцией, оппозиция отвечает только на один – «за что»: «за что надо свергать Михаила Саакашвили». Тут ответов множество: от «потери 20 процентов территории» до «обнищания народа в результате либеральных реформ по сингапурскому образцу». Но на гораздо боле важные и существенные вопросы – «для чего» и с «какой целью» – она до сих пор ответить не смогла. Потому и проиграла, а на лице Миши, в день независимости, вновь сияла улыбка победителя.

2011